Новая пьеса для детей (сборник) - Юлия Поспелова

Г-жа Франк. Анна, ради Бога, где ты прячешься? Надо срочно собираться!

Старик. Эдит Франк… (Совершенно справившись с эмоциями.) Известно, что в вагоне с надписью Вестерборк-Освенцим Эдит Франк пыталась отпороть от лагерного комбинезона номер. Ей казалось, что так она избавится от знака рабства. Откуда ей было знать, что в Освенциме номер ей, как и другим, присвоят навсегда: татуировка. Множество раз каждый заключенный проходил процедуру селекции. Направо – те, кому пока оставляли жизнь. Налево – в группу старых и больных. На смерть. Однажды там оказалась и Эдит Франк.

Анна. Мама.

Старик. Но она успела увидеть, что обеим её дочерям указали направо.

Анна. До этого ещё не скоро, так же?

Старик. Так. Убежище нашли уже после высадки союзников в Нормандии. В конце 44‑го года.

Анна. 44‑го? Так далеко! так много жизни! К тому же вдруг…

Г-жа Франк. С кем ты болтаешь?

Анна. … вдруг всё ещё возьмёт и не случится…. Ни с кем мама. Ты же знаешь, я веду дневник.

Г-жа Франк. Вот уж на что сейчас точно нет времени. Я умоляю тебя, собирайся. Пришла повестка. Вызов в Гестапо… К немцам. На допрос.

Анна. Папе??

Г-жа Франк. Нет, представляешь, Марго.

Анна. Марго? Она же просто школьница. Как можно?.. Так они там???

Г-жа Франк. Нет! Они в безопасном месте. Папа отвел ее. И мы должны тоже, немедленно.

Анна. Я должна всё это надеть? Я зажарюсь.

Г-жа Франк. С чемоданами по улице нельзя – это вызовет подозрения. Платья, книжки, учебники…

Анна. Мне главное дневник.

Г-жа Франк. И пальто придётся на себя – иначе просто рук не хватит.

Анна. Мама!!! Ты мне скажешь, наконец, куда мы идём???

Г-жа Франк. Всё по дороге. С Богом. С Богом.

Уходят. В пространство убежища входит г‑н Франк, за ним Марго.

Марго. Сюда?

Г-н Франк. Сюда.

Старик. Тиф! Звучит, как кличка собаки или даже имя какого-нибудь героя иностранного кино. А тиф – это просто сначала высокая температура, сводящая с ума головная боль, ломота в костях, потом сыпь по всему телу. Потом лихорадка и судороги. Тиф излечим. Но кто будет лечить в лагере смерти? Точная дата смерти Марго неизвестна: она умерла в середине или конце марта 1945 года в лагере Берген-Бельзен.

Марго. Невероятно! В самом сердце города.

Г-н Франк. Я бы сказал у немцев на носу.

Старик. До сих пор неизвестно, как обнаружили тайное укрытие. Отто Франк – единственный из обитателей убежища выжил в концлагерях. Свою жизнь после возвращения он посвятил изданию дневника своей дочери – Анны Франк.

Марго. В твоей фирме. Как хорошо ты всё придумал. И есть всё необходимое. Сколько же времени ты это устраивал?

Г-н Франк. Ну, скажем прямо, не один день.

Марго. А я ещё удивлялась, почему ты не пытался всё-таки вывезти нас из Голландии?

Г-н Франк (шутливо). Ага! Значит, ты думала, папа оставил семью без защиты и хлопает ушами. Интересненько! Ну, уж нет! Не дождётесь. Правда, въехать планировали через неделю, а не в такой спешке, но…

Марго. Вызов в Гестапо.

Г-н Франк. Ну, да. Здесь мы в безопасности. Я всё предусмотрел. Надеюсь, что всё.

Марго. А мама с Анной?

Г-н Франк. Да в том-то и дело… Давно должны быть здесь.

Они входят.

Анна. Папочка! Это гениально! В твоей фирме, у немцев под носом! И как здорово, что дверь замаскирована шкафом!

Г-н Франк. Я знал, что ты оценишь.

Анна. Ух ты! Это просто лучше не придумаешь. Настоящее убежище – точно!

Г-жа Франк. Дай Бог, чтоб ненадолго.

Анна. Мам, правда, у нас папа самый, самый, самый, самый…

Г-н Франк. Как ты, Эдит?

Г-жа Франк. Нет, ничего, просто этот путь…

Марго. Мам, всё уже прошло, всё уже прошло.

Г-жа Франк. Через полгорода, в ночи… Эти чёрные окна…

Г-н Франк. Так! Знаешь что, дорогая…. А приготовь-ка всем нам чай. Да, девочки? Мы же хотим пить?

Анна (сразу понимая его). Нечеловечески!!

Г-жа Франк. Да, конечно, конечно. Что это я?

Г-н Франк. Пора осваиваться. Кстати, Анна. Здесь кое-что для тебя. (Открывает чемодан.)

Анна. Мои кинозвёзды! И столик! Ты, точно, всё предусмотрел.

Г-н Франк. Ещё бы!

Анна. Пап, а мы здесь надолго?

Г-н Франк. А знаете, какой главное правило убежища? Не раскисать!

Анна. Как отлично!

Г-н Франк. А самое отличное – знаете что?

Анна. Что?

Марго. Что?

Г-н Франк. «Что? Что? Что? Что?». Что здесь, в этом убежище, мы больше не изгои, не отбросы и не мусор! не третий сорт – слышишь, Эдит? Мы здесь, как и прежде, нормальные, полноценные люди.

Г-жа Франк. Чай.

Анна. Папочка всё так прекрасно, прекрасно придумал.

Старик. «Поразительной была та скорость, с которой недавние друзья становились врагами. Это было не постепенное превращение, а словно кто-то резко клацнул переключателем. До того, как все это случилось, мы с подростками из христианских семей были равны. Мы с детства играли вместе. И тут по городу установили знаки: «евреям и собакам вход воспрещен». Нельзя было даже по тротуарам ходить. Не знаю, способны ли вы это понять. Неожиданно обнаруживаешь, что ты в этой жизни – ничто».

2. Штора

Г-н Франк. А теперь запоминайте крепче, чем молитву. Мы должны вести себя настолько тихо, насколько это вообще возможно. Под нами, сами видели, помещения конторы. В ней – друзья: мои служащие Мип, Беп, господин Кляйман. Они будут приносить нам продукты и всё необходимое. В разумных пределах, разумеется. Жить придётся экономно. И предельная тишина. Даже запредельная. Особенно в обеденный перерыв, когда в конторе тихо, а на складе приправ рядом может кто-то быть. Позволить себе капельку пошуметь мы можем только вечерами, когда все ушли. Ну, и по воскресеньям. Но, в любом случае: бдительность, бдительность, бдительность. Не подходить к окнам, Анна… любая мелочь может нас погубить. Мы же этого не допустим, правда? Да, и ещё одно. Как видите, места здесь на семерых…

Анна. О, да.

Г-н Франк. Не перебивай, пожалуйста. Я вполне серьёзно. Места здесь больше, чем достаточно… И с нами будет спасаться семья Ван Даанов.

Появляются Ван Дааны.

Г-жа Ван Даан. Здесь?

Г-н Ван Даан. Ты что-то имеешь против?

Г-жа Ван Даан. Я? Нет. Но возможно ли здесь разместиться всемером? Одному только тебе, мой дорогой нужно места столько, что…

Г-жа Франк. Августа… Располагайтесь, пожалуйста! Здесь у нас, конечно, не санаторий, но…

Г-жа Ван Даан. Однозначно!

Г-н Франк. Но места хватит всем.

Анна. Привет, Петер.

Петер. Здравствуй, Анна. Здравствуй, Марго. Здравствуйте.

Старик. В начале 45‑го года, когда восточный фронт приближался к Польше, заключенных из Освенцима начали перебрасывать на запад. Было непонятно, кто ближе к смерти: те, кого оставляли в лагере или те, кого уводили. Отто Франк уговаривал Петера сделать всё, чтобы остаться. Но он решил идти. Петер Ван Даан умер от истощения 5 мая 1945 года в австрийском лагере Маутхаузен – за 3 дня до его освобождения.

Г-жа Ван Даан. Предупреждаю заранее: по утрам я делаю гимнастику… Путти, дорогой, как думаешь, а куда нам повесить мою шубу?

Г-н Ван Даан. Вешай куда знаешь!

Г-жа Ван Даан. Как всегда любезен и приветлив. Какой великолепный пример сыну!

Петер. Мама!

Г-н Ван Даан. …А я расскажу всем. Значит… Внимание, пожалуйста! Звонит мне Гольдшмидт… В понедельник и говорит, чтобы я срочно приехал в дом Франков. Я, само собой разумеется, приезжаю. У вас разгром – ну, как вы всё и оставили. Он показывает мне ваше прощальное письмо. Мы пытаемся привести всё хоть немного в порядок, и тут…

Г-жа Ван Даан. Так вот, если не против, этот стол надо чуть-чуть подвинуть…

Г-н Ван Даан. Не перебивай, пожалуйста. Тут я нахожу блокнот госпожи Франк. И меня охватывает вдохновение. Я говорю ему: сейчас же сожгите. Это улика. Здесь адрес. Какой-то адрес в Бельгии. И он, разумеется, решает, что вы отправились туда. Виртуозная комбинация! Только чтобы никому, слышите? – говорю я ему. И знаете что?

Анна. Что?

Г-н Ван Даан. На следующий же день я слышу от разных знакомых а) Франки, с чемоданами, проезжали рано утром мимо нашего дома на велосипедах. б) поздно вечером Франки садились в машину… И так далее, и так далее, и так далее… Гениально?